Перешагнул порог колонии, а что дальше? Растерянность от «взрослой» жизни порой чувствуют даже те, кто никогда не нарушал закон и не отбывал наказание. А те, кто несколько месяцев или лет провел в изоляции от общества, на свободе понимают, что мир за это время сильно изменился и они к этому не готовы.
- Я вижу в них не преступников, наркоманов или алкозависимых, а людей, которым нужна помощь, - говорит Светлана Серебрякова, старший инспектор группы исполнительной и постпенитенциарной пробации управления Федеральной службы исполнения наказаний по Мурманской области.
Сейчас она одна из тех сотрудников УФСИН, которые начинают сложное, но очень важное дело, порученное органам власти президентом Российской Федерации. Но обо всем по порядку.
- Может, звучит самонадеянно, но мне кажется, что свой вклад в развитие психологической службы уголовно-исполнительной инспекции я внесла, - говорит Светлана в начале нашего разговора.
Ее коллеги были бы не согласны с этим, ведь не «кажется, что внесла», а точно это сделала. На работу в УФСИН Светлана пришла в 2009-м, а за год до этого в уголовно-исполнительную инспекцию ввели первую должность психолога. И своим особым отношением к работе моя собеседница помогла профессии, в которой есть много нюансов.
Благодаря Светлане сотни человек получили надежду на то, что их жизнь изменится. В свою очередь на ее жизненном пути попадалось много людей, которые сыграли важную роль и помогли ей стать тем, кем она является сейчас. Такой вот круговорот добра и помощи.
Первый такой человек – директор школы № 33 г. Мурманска Любовь Валентиновна Малыгина.
С детства Светлане нравилось общаться с людьми. О профессии психолога и не думала, зато совсем ребенком мечтала, что будет главбухом – очень уж нравилось, как звучит это слово, а в школе любила читать книги и писать по ним сочинения. И Любовь Малыгина так поддержала ученицу в этом интересе, что 11-классница Света решила, что хочет быть журналистом.
Только вот на дворе были 90-е, когда престиж многих профессий упал, и на семейном совете было решено, что журналистикой сыт не будешь, надо идти, по совету старшей двоюродной сестры, учиться на психолога.
- Это направление тогда было новым, психологов было мало. Я поступила в Мурманский гуманитарный институт, хотелось быть специалистом широкого профиля. Здесь я встретила еще одного значимого для себя человека – Инну Борисовну Храпенко. Это был тот специалист, который доступным языком без всякого занудства рассказывал важные вещи, - вспоминает Светлана Серебрякова.
После практики в школе она поняла, что работать психологом в учебном заведении не хочет, ведь там часто стирается грань с профессией учителя. Зато сразу после диплома получилось устроиться на работу в очень непростое для начинающего специалиста место – Мурманский областной наркологический диспансер. О том, что ее берут на работу, наша героиня узнала по телефону 31 декабря, за несколько часов до Нового года. Так в жизни Светланы появился третий значимый человек – главврач наркодиспансера Александр Сергеевич Заплаткин.
Правда, устроилась вчерашняя студентка не психологом, а специалистом по социальной работе в отделение дневной реабилитации несовершеннолетних, но для этого тоже требовалось профильное образование, ведь надо было словом помогать настроить души и умы пациентов на спасение от пагубных привычек.
Надо ли говорить, что работать было трудно? Вряд ли, ведь это понятно без лишних слов: наследием 90-х стали сотни мальчиков и девочек, которые росли как сорняки. Токсикомания была особенно модным, смертельно опасным увлечением у подростков. Для многих дети с пакетами стали одним из грустных символов того времени, наравне с шахтерами и голодовками из-за задержек зарплат, клетчатыми китайскими сумками на рынках, малиновыми пиджаками и кожаными куртками, «ночными бабочками» и безработными учеными.
Состояние измененного сознания под действием запрещенных веществ заставляло детей забыть о серой жизни, полной боли, поднимало их самооценку и воспринималось как что-то очень крутое и приятное. Правда, лишь на время, ведь потом приходила расплата.
- Они не понимали, что можно просто поплакать или покричать, чтобы стало легче. Я часто ходила в детские дома, где было много моих подопечных. Наркомания была не связана с тем, что за детьми плохо следили и ухаживали в таких учреждениях, я уверена, что там для них делалось все. Но мы никуда не можем убрать наследственность, влияние семьи. Главное, что можно сделать - это заинтересовать ребенка с зависимостью чем-то другим. Им не хватает общения со взрослыми, которые имеют для них авторитет, важны и любимы, и психолог должен стать таким взрослым. У них всегда чувство, что их бросили. Мне было 22 года, стать как мама я, конечно, таким детям не могла, ведь я была ненамного старше некоторых из них, но они стали ориентироваться на меня. Когда меня просили потом передать опыт, я понимала, что у меня не было единого алгоритма или плана. Каждый ребенок был отдельной личностью, и к каждому был свой подход, - вспоминает годы работы в наркодиспансере Светлана.
С юными пациентами нельзя было работать через нравоучения – тогда они замыкались в себе, но и тех же объятий они часто избегали. Зато любили, когда их хвалят, особенно внешность – подростки от таких слов менялись на глазах. И, конечно, они тонко чувствовали фальшь и равнодушие.
- Иногда я сама себе задавала такие вопросы, на которые и сейчас не могу найти ответ, - говорит Светлана.
До сих пор у нее хранятся письма от бывших пациентов и неожиданные приветы из прошлого – своеобразные «спасибо». Например, сертификат о прохождении реабилитации от одного осужденного: он принес его со словами, мол, пусть полежит пока у той, кто смог помочь. Или письмо еще от одного подопечного, который написал, что прошел реабилитацию и даже стал помощником руководителя центра, где случилась его перезагрузка.
В 2009 году Светлана перешла на работу в УФСИН, где тоже пришлось быть своего рода первопроходцем и учиться новому, ведь работа с подростками и осужденными похожа лишь некоторыми штрихами. Так, их окрыляют и дают силы меняться разные вещи: взрослым часто стимул дает семья, а дети вот далеко не всегда готовы бросить наркотики или алкоголь ради родителей.
Есть ли безнадежные случаи?
- Я считаю, что пока человек жив – надежда есть всегда, - уверена Светлана. – Просто чаще всего ему надо достигнуть дна, чтобы он понял, что дальше так продолжаться не может. У каждого оно свое, и обычно даже не слезы близких, ведь наступает эмоциональное отупение, а, например, потеря детей, оказался на улице, проснулся на мусорной площадке…
В жизни Светланы появился уже четвертый важный человек - начальник психологической службы Юрий Александрович Боровиков. Страха на новой работе не было благодаря поддержке коллег, а еще потому, что пришлось порой работать с теми же людьми, что проходили через нее в наркодиспансере, - просто подростки выросли и, как ни печально, не все смогли сменить темную полосу жизни на светлую. Да и уголовно-исполнительная инспекция начинает надзор за осужденными нарушителями с 14 лет.
- Но, к счастью, я могу опровергнуть теорию, что если начал рано употреблять, то обязательно станешь преступником и закончишь колонией. Нет! Всегда можно все изменить, - уверена Светлана. – Но, увы, большинство тех, кто лишался свободы, - это дети без семьи, как бы ни заботились о них в детских домах. И я рада, что сейчас появились другие форматы работы, например, приемные семьи, такие организации, как «Деревня SOS» - из них выходят совсем другие дети.
Однажды к Светлане на прием сразу после освобождения пришла девушка на седьмом месяце беременности. «Буду делать аборт», - в лоб сказала северянка, и ей не нужны были иные советы, кроме как где она может сделать то, на что решилась. Оказалось, что у будущей мамы были очень сложные отношения с семьей, негде жить, отец ребенка сам отбывал наказание. И, самое печальное, положительный ВИЧ-статус.
Судьбу решил один звонок Светланы в «Социальный центр-SOS Мурманск», в реализуемый центром тогда проект «Вместе с мамой», где девушке не только дали крышу над головой, но и оказали другую помощь, в том числе помирили ее с родителями. Малышка появилась на свет, мама смогла найти работу.
- Я иногда вижу ее на остановке, и она меня не узнает, хотя несколько лет она часто звонила по самым разным вопросам, даже когда уже не состояла на учете. И знаете, я рада этому – раз не узнает, значит, у нее все хорошо, она стала взрослым, самодостаточным человеком, - улыбается Светлана.
К слову, после этой истории в ее жизни появился пятый значимый человек – Наталья Викторовна Курдвановская, директор «Социального центра-SOS Мурманск», и ее бессменная команда специалистов Елена Николаевна Беркута и Светлана Владимировна Томилова.
Осужденные часто нуждаются в различного рода социальной помощи, начиная от одежды и продуктов питания и заканчивая местом для ночлега. Решать эти проблемы всегда помогала заведующая отделением срочной помощи Комплексного центра социального обслуживания населения Мурманска Ирина Анатольевна Лукина. Она поразила нашу героиню тем, насколько отзывчива была к горю других. Однажды в центр почти в 30-градусный мороз пришла женщина, которой нужно было восстановить паспорт, а у нее не было даже верхней одежды. И в каждую такую историю Ирина Анатольевна погружалась с головой.
До 2011 года Светлана работала психологом уголовно-исполнительной инспекции - таких специалистов на 11 филиалов было всего пятеро, после возглавила отделение психологического обеспечения.
Недавно в профессиональной жизни Светланы появилось новое слово - «пробация». Становление этого нового института работы с осужденными идет прямо сейчас – закон о нем вступил в силу с 1 января 2024 года.
- Для себя я обозначила это как индивидуальный подход. Люди, состоящие на учете в уголовно-исполнительной инспекции, имеют много социальных проблем, например, из-за судимости получают отказы в трудоустройстве, из-за чего падает их самооценка. И без решения этих проблем психологическая работа часто не имеет смысла. Как я всегда говорю, человека надо сначала накормить, умыть, а потом уже говорить с ним о детстве, пагубных привычках и т.д., – уверена Светлана.
Сейчас она старший инспектор по особым поручениям группы исполнительной и постпенитенциарной пробации. Звучит сложно, а что стоит за этим? Специалисты службы пробации УФСИН будут помогать тем осужденным, которые скоро выйдут на свободу, и тем, кто отбывает наказание, не связанное с лишением свободы, в преодолении трудных жизненных ситуаций. У каждого такая ситуация своя. Например, найти жилье, восстановить семейные связи, получить профессию, восстановить документы или даже пройти лечение.
- Лучший вариант – чтобы все эти вопросы были решены еще в колонии, но есть задачи, которые в местах лишения свободы нельзя выполнить, поэтому таких осужденных будут передавать в уголовно-исполнительную инспекцию. Для каждого будет составляться индивидуальная программа с четким сроком исполнения. Это очень правильно, ведь на свободе многие теряются, даже если им говорили о мерах поддержки и прочем. Думаю, запросов будет много. По сути, мы будем учить людей жить в обществе заново. Даже если речь о том, чтобы наладить отношения осужденного с родственниками, предотвратить новые конфликты в семье, - рассуждает Светлана.
Инспекторы пробации будут проверять каждый запрос, оценивая, насколько он состоятелен. Вот осужденный говорит, что ему негде жить. Но если у него действительно нет крыши над головой, то ему помогут, а если есть квартира где-нибудь в Ковдоре, а он хочет в Мурманске - тут уж дело другое.
В эту непростую работу помимо сотрудников УФСИН будут подключаться специалисты государственных, общественных, некоммерческих организаций и простые граждане, желающие оказать помощь.
- Сложность пробации не зависит от тяжести статьи, по которой отбывался срок, я уверена, что все зависит от других факторов. Хотя, конечно, чем дольше срок, тем больше теряются социальные связи. Мы уже много лет прорабатываем вопрос и надеемся, что власти Мурманской области нам помогут в этом, что в регионе появится центр пробации. У нас есть прекрасные центры «Пробуждение» и «Теплый Север», которые готовы вместе с нами работать. Это должно быть отдельное помещение, куда могут прийти бывшие осужденные, которым больше некуда податься. Там можно будет и жить, и решать психологические проблемы, - отмечает моя собеседница.

Мария ПАШЕНКОВА.