В Северном бассейне улов рыбаков может стать бедным. Например, ученые уже сейчас описывают ситуацию с треской, как демографическую «яму». Малочисленными становятся ряды и других видов рыб, которых северяне привыкли видеть на своих столах, например, сельди и скумбрии.
Демографическая яма трески
По треске у ученых, пожалуй, самый пессимистический прогноз. И это при том, что за последние десятилетия ловили много и даже в таких объемах, что можно сравнить с историческими максимумами. Но сейчас рыбы становится ощутимо меньше. Связывают это с тем, что не было так называемых перспективных поколений для воспроизводства. Последние «урожайные» поколения фиксировали в 2004 и 2005 годах.
Также ученые видят в этом и свою вину, мол, переоценили запас и дали выловить слишком много.
- Запас падал, но квоту сильно не резали. В 2021 году мы провели ревизию моделей расчета, удалось повысить статус запаса, что привело к повышению общего допустимого улова. Тогда это казалось позитивной новостью, но сейчас мы понимаем, что допустили ошибку по объективным причинам – мы тогда переоценили запасы. Второй момент – есть 20-процентное межгодовое ограничение общего допустимого вылова, нам удалось сдержать его падение. Казалось бы, это позитивный фактор, который обеспечивает стабильность на коротком шаге. Но что получилось: в условиях низкой численности поколений и существенного падения запаса мы снижали вылов медленнее, чем было надо, и это привело к тому, что мы упали в демографическую «яму» трески быстрее и глубже, чем это могло бы произойти, - объясняет поводы для беспокойства ведущий научный сотрудник лаборатории морских биоресурсов Полярного филиала ВНИРО Юрий Ковалев.
Благодаря треске, которая появилась на свет в 2004 и 2005 годах, рыбаки и могли хвастаться уловом. Но потом свою роль сыграло потепление вод Баренцева моря. Когда оно началось, это сначала на рыбе сказалось даже хорошо – увеличилась выживаемость в естественных условиях. Но чем сильнее теплели северные воды, тем хуже это отражалось на промысловых видах.
Сейчас заполярные ученые честно говорят, что будущее у трески мрачное. Прогноз на него делали дважды. В 2022 году исследователям показалось, что хоть и будет падение запаса, все же потом ситуация стабилизируется на 2-3 года, а потом пойдет рост. Правда, новая оценка ситуации в 2023 году показала, что повода для оптимизма нет.
В 2026 году биомасса нерестового запаса, или, по-простому, количество рыб, которые могут давать потомство, достигнет критического уровня. Из-за этого общий допустимый улов придется ограничивать уже не на 20%, а больше. Например, осторожно звучит - 25% на 2025 год.
Сельдь раздора
Похожая ситуация в Северном бассейне и с пикшей, у которой с треской общий район обитания и вообще много схожего. Правда, у этой рыбки были три урожайных поколения, последнее – в 2016 году, что вселяет в ученых больше надежд на пополнение популяции. А то, какое количество пикши было в 2013 году, исследователи называют ненормальной картиной и удачным стечением обстоятельств, мол, в будущем такого не ждите.
С другими видами рыб, которые россияне часто видят в магазинах, ситуация получше.
- Сайда находится на рекордно высоком уровне, вылов хороший. Но нам это неинтересно - квота остается неизменной, не удается с норвежцами договориться о повышении. Палтус - весьма проблематичный запас для изучения. В прошлом году научная группа провела большую ревизию , запас оказался в разы меньше, чем до этого. Не факт, что новая оценка дает объективную картину. У меня нет большого оптимизма - у палтуса тоже есть тенденция на падение, биомасса нерестовых приближается к критическому значению, - рассказывает Юрий Ковалев.
Зато в начале 2000-х значительно больше стало клюворылого морского окуня. Когда-то действовал мораторий на его вылов, но сейчас России дали квоту в 70 тысяч тонн. 52 тысячи тонн в 2025 году наша страна сможет выловить сельди (ее запасов тоже много, но есть тенденция к уменьшению), еще - 240 тысяч тонн путассу и 113 тысяч тонн скумбрии. С этими тремя промысловыми рыбами есть нюанс – их делят между собой несколько стран, которые никак не могут договориться, сколько рыбы честно ловить каждой из них. Поэтому который год рыбаки забирают из моря больше рыбы, чем надо.
Ловить или не ловить?
Еще один сложный вопрос – а что делать с мойвой?
Для восстановления запаса мойвы, который был нарушен в советские годы, Россия и Норвегия могут ввести ограничения по вылову.
- После интенсивного промысла в 70-80-е годы, мойва перешла в новый режим функционирования. Если раньше рыба была представлена во многих возрастных группах и нерестилось каждое поколение в возрасте от двух до пяти лет, то потом ее существенно проредили, изменив состав популяции. Появляется урожайное поколение, и оно созревает полностью в один год. У этого поколения есть только один шанс оставить потомство. Повезло с условиями среды – получится, если нет - второго шанса не будет. Это привело мойву в дерганное состояние, популяция то растет, то падает, и давать прогноз сложно, - рассказал ведущий научный сотрудник лаборатории морских биоресурсов Полярного филиала ВНИРО Юрий Ковалев.
Поэтому российская и норвежская стороны могут договориться о том, чтобы вне зависимости от запаса мойвы ловить ее каждый год в ограниченном количестве. Сейчас тестируются разные объемы - от 25 до 75 тысяч тонн.